Семантика глагола
Вы будете перенаправлены на Автор24
Понятие семантики глагола
Семантика глагола – это значение, которое выражает глагол, смысл, вкладываемый в него, а также раздел семантики, который занимается семантическим изучением глагола.
Семантика рассматривает глагол как функционирующую в конкретном высказывании глагольную лексему, которая характеризуется наличием определенных синтаксических свойств. На семантику глагола влияет не только сама глагольная лексема, но контекст, в котором она употребляется, и сопутствующие ей невербальные средства общения.
В настоящее время считается, что семантика глагола позволяет найти ответы на те вопросы, на которые не дали ответ морфология, синтаксис и другие сферы языковой системы.
В целях более подробного изучения глагольной семантики следует осуществить классификацию глаголов. Выделяют следующие классы глаголов:
В основу данной классификации были положены критерии, отвечающие семантическим признакам, которые свойственны глагольному действию и характеризуют его протекание. В качестве этих критериев выбраны наличие изменений, которые вызваны действием, и постепенность осуществления этого действия.
Адинамичные глаголы
Адинамичными называют глаголы, которые обозначают процессы, не нацеленные на потенциально возможные изменения субъекта или объекта действия.
Данные процессы не предполагают наличие какого-либо развития, поэтому интенсивность процесса сохраняется на одном уровне на протяжении его протекания.
Готовые работы на аналогичную тему
К классу адинамичных глаголов относятся глаголы:
Ненацеленность адинамичных глаголов на развитие означает, что действие или состояние, обозначаемые этими глаголами, не предполагает наличие какого-либо результата, достигнутого в конце действия или состояния. С лингвистической точки зрения, под результатом понимают ситуацию, которая была заранее предусмотрена самим действием, неизбежно наступала после его завершения и отличалась от первоначальной ситуации.
Таким образом, адинамичные глаголы характеризуются отсутствием изменения и постепенности ситуации. Как правило, адинамичными являются бесприставочные глаголы несовершенного вида.
Динамично-постепенные глаголы
Динамично-постепенные глаголы используются для обозначения ситуаций, характеризующихся развитием и продвижением до какого-нибудь определенного внутреннего предела, достижение которого исчерпывает ситуацию и автоматически завешает действие.
Таким образом, ситуация, возникшая в результате окончания действия, будет отличаться от первоначальной.
С точки зрения выражения протекания действия во времени возможно поставить динамично-постепенные глаголы в видовую оппозицию и образовать видовые пары:
Несовершенный вид наглядно демонстрирует усилие и действие субъекта для достижения результата, а также постепенность развития действия. Совершенный же вид (в отличие от несовершенного) показывает наступившее изменение, которое может выражаться конкретным результатом действия (например, связать свитер, написать сочинение), приобретением субъектом или объектом новых признаков и свойств (например, покраснеть, утеплить квартиру), а также их перемещением (например, уйти, убрать чемодан) и т.п.
Динамично-моментальные глаголы
Динамично-моментальные глаголы представлены глаголами с функциональной и видовой дефектностью. Такими являются парные видовые глаголы и непарные глаголы совершенного вида соответственно.
К классу динамично-моментальных глаголов относятся те парные видовые глаголы, которые не характеризуются наличием значения длительности. Примерами таких пар являются: встречать/встретить, приходить/прийти, терять/потерять, приезжать/приехать, случаться/случиться, находить/найти, промахиваться/промахнуться и др.
В приведенных примерах глаголы несовершенного вида не могут употребляться для выражения длительности действия во времени, отображения процесса (как в настоящем, так и в будущем и в прошлом). Особенно это проявляется в сочетании этих глаголов с обстоятельствами времени: «Он быстро приходит // приезжает // промахивается»; «Он долго приходил // приезжал // промахивался».
Непарные глаголы совершенного вида относятся к классу динамично-моментальных глаголов, поскольку из-за выражения внезапного, резкого или окончательного изменения к ним невозможно подобрать соответствующие формы несовершенного вида (например, заблудиться, рухнуть, скончаться, хлынуть, очутиться, поскользнуться). В данном случае, глаголы несовершенного вида являются семантически лишними, так как для возникновения внезапного и непланируемого заранее события предварительный процесс не требуется.
К некоторым динамично-моментальным глаголам возможно подобрать бесприставочные глаголы несовершенного вида. Однако образованные пары отличаются нерегулярностью, семантической неоднородностью и разными лексическими значениями.
Семантика русского глагольного вида
СЕМАНТИКА РУССКОГО ГЛАГОЛЬНОГО ВИДА
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Работа выполнена в Самарском государственном университете.
доктор филологических наук, доцент
доктор филологических наук, доцент
Ведущая организация – Южный федеральный университет.
Защита состоится_______________2008 года в____часов на заседании
диссертационного совета Д 212.218.07 при Самарском государственном
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке
Самарского государственного университета.
Автореферат разослан________________2008 года.
Общая характеристика работы
Объект настоящего исследования – категория вида глагола современного русского языка. Предмет исследования – семантика категории вида и ее отражение в русскоязычном сознании.
Проблема поиска семантического инварианта сегодня видится в следующем. Традиционно инвариант лингвисты стремятся обнаружить в характере самого действия. В XIX веке на этом пути широко обсуждались в качестве семантической основы видов такие характеристики, как кратность, степень длительности, завершенность/назавершенность действия. С середины XX века в этом же русле возникло и распространилось представление о внутреннем пределе и целостности действия как едином главном признаке, наличие или отсутствие которого и различает совершенный и несовершенный виды. Однако далеко не всех аспектологов удовлетворял и этот взгляд – во-первых, из-за его недостаточной объяснительной силы; во-вторых, из-за небесспорной посылки о природном делении действий на предельные и непредельные; в-третьих, из-за неэффективности использования в преподавании вида. Напрашивался принципиально иной подход, и он к настоящему времени отчетливо обозначился: аспектологи все чаще говорят о том, что сущность видового противопоставления лежит не в характере самого действия, а в его отношении к ситуативному фону. По гипотезе диссертанта, именно этот подход обещает быть более плодотворным, чем традиционный.
Актуальность поставленной цели определяется необходимостью создания надежной базы для нового осмысления аспектологических вопросов, не имеющих пока единого или полного решения, таких как: принципы функционирования видов, системность категории вида, ее структурно-уровневый статус, природа и национальная специфика вида, эстетическая составляющая видов в художественных текстах и др. Кроме того, успешная разработка в современной лингвистике новых (и не очень новых) направлений, проблем, таких как: когнитивистика и психолингвистика, прагматика языка, семантический синтаксис, контрастивная лингвистика, системные связи в грамматике, язык художественных произведений и теория художественной речи и др. – не может не стимулировать продуктивного развития аспектологии, оказавшейся в сфере их интересов, для более плодотворного сотрудничества с ней.
В практическом плане актуальность выбранной темы определяется необходимостью решительного изменения ситуации в преподавании категории вида русского глагола – ситуации хотя и привычной, но неудовлетворительной, особенно в иноязычной аудитории. Помимо педагогической направленности, предлагаемая в настоящей работе модель семантического инварианта вида рано или поздно несомненно будет востребована компьютерным программированием, использующим естественный язык.
Достижение означенной цели предполагает решение следующих основных конкретных задач:
1. Сформулировать семантический инвариант русского глагольного вида, который, с одной стороны, выражая сущность этой категории, исчерпывающе охватывает глагольную лексику; с другой стороны, реализуется каждым из обнаруженных и любым из возможных на данном историческом этапе функциональных вариантов.
2. Разработать систему функциональных вариантов (частных значений) видов, отвечающую требованиям первой задачи.
3. Показать на конкретном речевом материале сущность видового противопоставления в когнитивно-прагматическом аспекте.
В свете предложенной семантической концепции вида потребовалась постановка и выполнение еще ряда задач, хотя и вспомогательных по отношению к перечисленным, но имеющих важное теоретическое и прикладное значение:
4. Проследить, начиная с XIX столетия, становление двухкомпонентного подхода к осмыслению семантики видового противопоставления.
5. Проанализировать принципы современных классификаций частных значений вида.
6. Пересмотреть оценку системности категории вида в современном русском языке.
7. Дать оценку учения о видовой парности с точки зрения ее теоретической значимости и практики преподавания русского языка.
8. Выработать предложения по совершенствованию преподавания глагольного вида разным категориям обучаемых.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Семантический инвариант русского глагольного вида заключается в фиксированности/нефиксированности действия на векторе объективного времени. Нефиксированный (несовершенный) вид означает непрерывное (континуальное) существование (экзистенцию) действия или явления; фиксированный (совершенный) вид, дискретно размещая действие или явление в континууме, показывает их в развитии, диалектически. Смысл двоякого представления действия – с одной стороны, в фокусировании внимания на самом действии, с другой – на его сопряженности с ситуативным фоном, на движении от одного к другому, на детерминированности одного другим и т. п.
2. К настоящему времени аспектологическая мысль необратимо пришла к осознанию двухкомпонентности семантической структуры только одного – совершенного – вида: действие + ситуация, сопряженная с ним. Соответствующее однозначное представление об отношении действия, называемого несовершенным видом, к объективному времени и к ситуации еще не выработано.
3. Специфическое отношение действия к объективному времени – отсутствие фиксированности в нем – характеризуется несовершенным видом (далее также НВ) не в меньшей степени, чем фиксированность совершенным видом (СВ). Это отношение следует понимать не как отсутствие реального времени, в котором действие осуществляется, не как отсутствие ситуации, на фоне которой оно протекает, то есть не как отрицательный признак, каковым исследователи, как правило, наделяют несовершенный вид, – через отсутствие положительного признака СВ, – но как отвлеченность от времени и ситуации, т. е. признак положительный. Именно в этом свойстве заложен и общий глубокий смысл НВ – стремление носителя языка постичь суть явления, – и вся его функциональная семантическая палитра. Таким образом, видовое противопоставление в русском языке, означая различное отношение действия к объективному времени и к ситуативному фону, представляет собой не привативную, а эквиполентную оппозицию.
4. Видовую систему образуют два противостоящих вида в целом – во всем их лексическом объеме, а не только в рамках так называемой видовой парности. В языке видовая система проявляется прежде всего в глагольной синонимике: синонимические ряды не ограничиваются парными или, напротив, непарными глаголами, но свободно и регулярно совмещают те и другие. В речи системные бинарные отношения определяют употребление всех глаголов без исключения и вне зависимости от принадлежности к разряду (по теории парности) – парным, одновидовым, двувидовым. Все глаголы функционируют одинаково – в противопоставленности по виду любому другому глаголу, а не только парному.
5. Регулярная и продуктивная видовая парная соотносительность глаголов в русском языке вписывается в системность явления более высокого порядка, чем категория глагольного вида, – отношений словообразовательной мотивированности языковых знаков вообще. Иначе говоря, видовая парность аналогична отношениям глаголов действительного и страдательного залога, отглагольных, отадъективных существительных и наречий с их производящими (закрыть – закрытие, свежий – свежесть, оригинальный – оригинально) и другим подобным связям. Отсюда следует, что категория вида носит гносеологический и интерпретационный, но не онтологический характер. Употребление вида, в принципе, всегда означает выбор говорящим одного из двух способов представления в мысли фрагмента действительности, – что и порождает (возможно, по закону экономии речевых усилий) феномен видовой соотносительности, которой, однако, каждый из способов отнюдь не ограничивается. Так, в ответе на вопрос Он приехал? возможны оба вида, и не только соотносительные лексически, для обозначения одной и той же ситуации; ср.: Нет, не приехал – Еще не приезжал; Да, приехал – Давно уже ждет тебя.
7. Функциональные варианты, реализующие инвариантную специфику каждого вида, не пересекаются и не сближаются по видовому значению с вариантами противоположного вида, но находятся с ними в отношении взаимного исключения. Известное явление конкуренции видов не опровергает данный тезис: в условиях ситуативной индифферентности видовое противопоставление не нейтрализуется, но демонстрирует глубокое ощущение носителями русского языка двоякости времени – его континуальности и дискретности. Ср. синонимичные варианты противоположных видов: Только вчера машину вымыл – рамочная фиксация действия; Только вчера машину мыл – экзистенционально-фактическое действие (функциональные варианты видов описаны в главе III). В реальной речевой деятельности конкуренция видов наблюдается в обработанной речи – точнее, в процессе обработки. Анализ видовых вариантов в художественных текстах (на примере произведений Достоевского и Тургенева) показал, что в процессе создания (а также издания или переиздания) художественного произведения, в том числе переводного, автор, издательские работники выбирают в таких случаях вид в основном интуитивно, но всегда мотивированно – на основе творческого замысла и широкого контекста. В импровизированной (неподготовленной) речи соперничество видов и, соответственно, колебания говорящего практически не наблюдаются в силу навыка, выработанного тем же мироощущением, т. е. мотивация выбора вида скрыта еще более глубоко.
8. Участие сознания говорящего в употреблении глагольных видов в аспектологической науке оценивается сегодня как «пониженная интенциональность». Это понимание возникает при акцентировании внимания исследователя на случаях различения видами в одном и том же контексте реальных ситуаций и в конструкциях со связанным употреблением видов, когда исключена замена глагола одного вида однокоренным глаголом противоположного вида. Мы утверждаем, что интенциональность видов проявляется в более широких границах, чем только контексты, в которых возможна взаимная замена видов: изображая данную ситуацию, говорящий задается аспектом ее представления и соответственно выбирает не собственно вид глагола, а конструкцию с тем или другим видом, в том числе – изолированным, то есть непарным. В последнем случае вопрос о конкуренции (синонимичности) видов просто не стоит. В результате соотносительными по аспекту представления одной и той же ситуации оказываются разные конструкции с разным лексическим наполнением, в частности – с неродственными глаголами противоположных видов. Например: (в ответ на вопрос «Как наши вчера сыграли с финнами?») Наши выиграли. – Первый раз за пять лет выигрывают; В тот год осенняя погода Стояла долго на дворе… – В тот год зима началась очень поздно – здесь также речь идет об одной и той же реальной ситуации – ожидании погодных перемен, – что, кстати, подтверждает и продолжение приведенных строк Пушкина: …Зимы ждала, ждала природа. Снег выпал только в январе…
9. Намерение говорящего в использовании видов эксплицируется при выражении широкого диапазона значений – собственно видовых или базирующихся на видовой семантике, в частности: таксисных (Выборы уже не состоялись – ломка соотношения временных сем наречия и глагола с отрицанием), модальных (Мы их сделали! – яркий акцент на постситуации победы в слогане спортивных фанатов), актуализованных (описанных в разделе 4.5.4 диссертации); при выполнении рекламных и регла-ментирующих функций (Выиграй миллион! Таблетки принимаются два раза в день – значит, так установлено фармакологией! Ср.: Вчера он принял только две таблетки) и др. Существенную роль при этом играют дискурсивные условия: различные стили и жанры, степень языковой компетентности, ситуация общения, целевая установка и т. д. Внешнее проявление интенциональности также разнообразно: а) нарочитая ломка словообразовательной структуры или конструкции с участием вида, б) намеренно нетривиальное использовании видов за счет сочетаемости глагола с контекстным окружением, в) трансформация фразеологизма за счет видов, г) замена вида глагола в процессе порождения речевого акта – в устной речи, д) варьирование вида в аналогичных контекстах, е) контрастное столкновение видовых форм, в том числе – одного и того же вида, в одном контексте и др. В сферу общей аспектуальной интенциональности включается также позиция слушающего. В частности, когда адресат речи оценивает высказывание с точки зрения правильности/неправильности употребления вида (Мы были вынуждены 10 лет законсервировать эту стройку) или за различными отклонениями от узуса и неясностями, связанными с видом глагола, усматривает скрытые цели говорящего, например желание завуалировать остроту проблемы (ср. высказывание представителя пресс-службы ГУВД об отношениях местных властей с игорным бизнесом: Ситуация неоднозначна. Все делается частично впервые – в ответ на вопрос журналиста «Что уже сделано?»).
10. Дальнейшее совершенствование преподавания категории вида возможно только при переориентации методики на новые теоретические установки, а именно: 1) осмысление семантики категории вида как двухкомпонентной структуры, 2) отказ от акцента на непродуктивную теорию видовой парности.
Фактологический материал исследования составляют в основном глаголы, соответствующие нормам современного русского кодифицированного литературного языка и анализируемые в составе текстов (высказываний), речений и в разных грамматических формах вне текстов. Однако значительный объем материала (примерно 20%) приходится на факты а) явно выходящие за пределы нормы (поколебить веру; Сейчас происходит переходный момент от советского театра к новому – российскому театру), б) не поддающиеся однозначной оценке с точки зрения правильности / неправильности, допустимости / недопусти-мости, намеренности / непроизвольности, случайности / характерности. Например: Однажды в поселок не завезли хлеб. Ср. более «гладкое» изображение той же ситуации: Однажды поселок остался без хлеба: сломалась машина. Необходимость обращения к данному материалу диктуется, прежде всего, одним из главных аспектов исследования – глагольный вид в русскоязычном сознании (глава IV). Эпизодически подобные факты привлекаются при решении других вопросов.
Источниками материала послужили (в порядке убывания удельного веса):
2) язык газет и журналов второй половины XX и начала XXI века;
3) устная деловая и разговорная речь;
4) язык телерадиопередач и кинофильмов;
5) язык рекламы и объявлений;
6) язык переводов зарубежной художественной литературы;
7) другие источники отдельных фактов: детская и семейная речь, письменный деловой и научный язык, жаргоны и пр.
Примерно четверть фактов из первого, самого востребованного источника была получена «через вторые руки»; это иллюстрации 1) из толковых словарей, главным образом БАС, в связи с анализом функционирования парных глаголов, а также с вопросом лексикографической обработки видовых форм и 2) из работ других авторов – в связи с их анализом.
Достаточно широкий охват разнородных источников, как и отбор материала по качественной характеристике (см. выше), также обусловлен задачами исследования, в частности тем, что в разных стилях и жанрах, в разных формах существования национального языка интенциональность употребления видов проявляется неодинаково, а в совокупности характеризует русскоязычное сознание в целом.
Всего в тексте диссертации проанализировано 1132 глагола в 2319 употреблениях (в контексте, в речениях и в отдельных формах), систематически представленных также в Алфавитном указателе использованных глаголов (Приложение 2 – стр. 329-358). Этот материал отобран из авторской картотеки, насчитывающей свыше 12 тысяч единиц глагольного словоупотребления.
Общее количество источников использованных контекстов – 193. Из них:
– вторичных источников (словари и труды других авторов) – 30.
Базовые постулаты. В основе исследования лежат постулаты, обеспечивающие концептуальное единство всех поставленных задач и их решения: 1) о двоякости отражения в человеческом сознании времени – в его континуальности и дискретности, 2) о гносеологической сущности грамматической категории как высшей ступени познания языковым сознанием бытия – от опыта к абстракции.
Теоретическая база. Настоящее исследование опирается в основном на труды по русской аспектологии XIX-XX веков и начала текущего столетия. В необходимых случаях привлекается классическая и современная литература по славянской и общей аспектологии.
Целенаправленный анализ аспектологической литературы, высвечивающий основные тенденции в разработке семантических проблем вида, представлен в разделах: 1.1. Из истории проблемы (XIX – 1-ая половина XX века); 1.2. Современные решения проблемы видового инварианта; 3.1. Вопрос о частных видовых значениях в литературе.
Не могли остаться не востребованными настоящим исследованием описательные русские грамматики, к числу которых мы относим и вузовские учебники по современному русскому языку. Их значимость определяется тем, что они призваны, в силу своего назначения, отражать наиболее устойчивые и распространенные на определенном этапе концепции и идеи.
Методика исследования определяется его задачами и фактическим материалом. В первую очередь это традиционные приемы описательного метода – трансформации, контекстной и сравнительной интерпретации, классификации. Различные трансформации предложения – такие как: замена вида глагола на противоположный, изменение окружения глагола, варьирование логического ударения и др.; контекстная интерпретация глагола, не требующая никаких преобразований предложения; сравнение глаголов противоположных видов, как однокоренных, так и неродственных, в пределах одного предложения или группы предложений, – все это преследует одну поэтапную цель: а) установить выражаемое глаголом частное видовое значение или его оттенок как реализацию семантического инварианта, а также возможную коннотацию; б) выяснить роль видовой семантики в передаче данного конкретного содержания; в) предположить, с разной степенью вероятности, соответствие этой семантики коммуникативному замыслу, т. е. интенциональность данного употребления глагола. Прием классификации позволил представить укрупненно и систематически функционирование инвариантов каждого вида – в ранге вариантов; выделить основные формы, стили и жанры современного русского языка, в которых по-разному отражается интенциональный и национальный характер русского глагольного вида.
Из традиционных взяты на вооружение также методы количественного анализа и экспериментальный, с помощью которых дана объективная оценка места в русской аспектологии учения о видовой парности, выявлены более эффективные пути преподавания категории вида.
Плодотворным для решения поставленных задач оказался метод дискурсивного анализа, пока еще не получивший широкого распространения в аспектологии. Он предполагает учет релевантных к употреблению видов условий общения: отношения участников речевого акта к форме высказывания; их социального статуса; типа общения – диалогическая или монологическая речь, реальный или потенциальный, массовый или конкретный адресат речи; явных или скрытых целей общения; ситуации общения и т. д.
Одна из главных задач – раскрыть сущность видового противопоставления как проявления русского менталитета – потребовала применение метода, который назовем сопоставительно-культуроло-гическим. Он заключается в сравнении восприятия времени и различных оценок значения двух ипостасей этого восприятия – непрерывности и дискретности времени – в жизни человека, характерных для разных национальностей и культур и отраженных в их обычаях, образе мышления, стереотипов поведения и т. д. Однако, предназначенный для гипотетического решения поставленной задачи, этот метод применяется не систематически и на ограниченном материале (в основном по литературным художественным произведениям, кинофильмам и др.).
Научная новизна. Впервые:
– Разработан и применен принципиально новый подход к решению проблемы семантического инварианта русского глагольного вида, именуемый здесь двухкомпонентным и позволяющий объяснить отношение к виду всех глаголов современного русского языка без исключения. Этот подход заключается в учете соотношения действия, названного глагольной основой, с одной стороны, и объективного времени вместе с ситуацией, заполняющей его, с другой стороны.
– Семантический инвариант категории вида в целом представлен как единство и противоположность инвариантов каждого из двух видов – совершенного и несовершенного. Первый из них (СВ) обозначает действие, фиксируемое в объективном времени и сопряженное тем самым с ситуативным фоном; второй (НВ) – изображает действие, не фиксируемое в объективном времени и отвлеченно от ситуации. («Отвлеченность действия от ситуации» подразумевает не отсутствие конкретной ситуации, в которой действие протекает и которая может быть просто естественной для данного действия (например: Я вчера был на собрании), а отсутствие связи действия с ситуацией во времени, то есть отсутствие преситуации и постситуации, – в противоположность действию, выраженному СВ, ср.: На собрание прибыла делегация моряков – отсутствие делегации → действие → присутствие делегации).
– Противопоставление фиксированного и нефиксированного действий в ранге категориального инварианта осмыслено как средство изображения действительности в динамике и статике.
– Динамично-статичное представление видами действительности рассматривается под углом зрения национального менталитета, а именно как отражение антиномии двух черт русского характера: стремления к движению и переменам и – склонности к созерцательности и покою.
– Функциональные варианты видов описаны как модификация инвариантов соответствующих видов.
– На основании специального исследования подвергнуты переоценке понимание системности категории русского глагольного вида и место в аспектологической теории и в практике преподавания вида учения о видовой парности.
– Применен для выяснения национальной специфики русского глагольного вида сопоставительно-культурологический метод.
Практическое значение и рекомендации по использованию материалов диссертации.
1. Фактическое использование материалов исследования:
– в течение нескольких лет автором читается спецкурс «Проблемы русской аспектологии» на филологическом факультете Самарского госуниверситета;
– там же ежегодно под руководством автора диссертации выполняются студенческие курсовые и дипломные работы по аспектологической тематике;
– практическая работа по употреблению видов глагола в духе положений диссертации ведется автором в курсе «Культура русской речи» в Поволжском институте бизнеса» (г. Самара);
– в рамках популяризаторской работы автора опубликована статья «Глаголы «бегущие» и «застывшие» на месте» в журнале «Наука и жизнь» (2004 – № 6 – С. 62-64) и ряд статей по выразительному богатству глагольных видов в самарских газетах.
2. Теоретические результаты исследования должны способствовать достижению главной прагматической цели – улучшения преподавания категории вида в практическом курсе русского языка и, вследствие этого, повышения уровня речевой культуры учащихся, а также – через различные формы пропаганды русского языка – всех обращающихся со словом к массовой аудитории; облегчения изучения русского языка нерусскими и, соответственно, его дальнейшего распространения в иноязычной среде. Совершенствование методики обучения русскоязычной аудитории практическому владению глагольными видами может быть основано только на сознательном усвоении сущности видового противопоставлении, ее функционального варьирования, выразительных возможностей данной категории и налагаемых ими ограничений в употреблении видовых форм. Этот подход применим и к иноязычной аудитории – при условии достаточно хорошего владения учащимися русской речью.
3. Результаты исследования могут быть использованы в преподавании теоретического курса современного русского языка на филологических факультетах. Новые идеи и решения, предлагаемые в диссертации, в сопоставлении с традиционными, содержащимися в учебной литературе, будут стимулировать выработку у студентов творческого осмысления языковых явлений, навыков самостоятельного анализа текста; помогут адекватно объяснить речевые недочеты в употреблении видов школьниками и найти эффективные пути их преодоления. Материалы диссертации могут быть использованы – и непосредственно, и в качестве аналога – в спецкурсах, при разработке заданий по анализу текста, при составлении тематики курсовых и дипломных работ и рекомендаций по их выполнению.
4. Сегодня еще не ясно, каким образом и в какой мере результаты исследования могут быть использованы при разработке способов формализованного представления видов для компьютерного анализа и синтеза естественной речи, поскольку интерпретационный характер вида, установленный исследованием, казалось бы, не способствует, а, напротив, затрудняет такое использование. Тем не менее не приходится сомневаться, что, при современных темпах освоения информационной техникой естественного языка, уже в недалеком будущем программисты вынуждены будут учесть и эту особенность русского вида, и описанные в настоящей работе факторы функционирования вида, – хотя бы потому, что эта категория, по признанию многих авторитетных лингвистов, играет ведущую роль в организации предложения и в реализации коммуникативного замысла.
Семантическая концепция русского глагольного вида, понимание гносеологической сущности грамматической категории вида русского глагола, предлагаемые в настоящем сочинении, открывают широкую перспективу для будущих исследований – в первую очередь в области русской аспектологии и далее простирающуюся на общую аспектологию, а также другие разделы и дисциплины русского языкознания. Обозначим наиболее актуальные, на наш взгляд, в теоретическом и практическом плане задачи и направления, в которых могут получить применение и развитие положения диссертации:
1. Дальнейшее изучение отношений категории вида с другими глагольными и неглагольными (в том числе синтаксическими) категориями: времени и наклонения, числа, залога, утвердительности/отрицательности, актуализации предложения и пр. Несмотря на значительное количество работ, посвященных некоторым из этих отношений, все они хранят еще немало тайн системного свойства, которые могут быть раскрыты в свете настоящего исследования. Примером «белого пятна», не имеющего пока убедительного объяснения в русской грамматике, но которое может быть закрыто (адекватно интерпретировано) на основе статично-динамичного представления действия, служит хорошо известное явление асимметричности видов при выражении страдательности (об этом говорится в разделе 2.2).
2. Выяснение роли категории вида в порождении речевого акта.
3. Исследование вариантов художественных текстов за счет мены видовых форм, обещающее более глубокое постижение, с одной стороны, эстетической ценности художественной речи вообще и языка конкретных произведений, в частности; с другой стороны – сущности категории вида.
4. Исследование процесса усвоения категории вида ребенком.
5. Разработка новых принципов и приемов в методике преподавания категории вида.
Выступление с докладами по теме диссертации и их обсуждение состоялось на следующих совещаниях:
1) Международные конгрессы русистов-исследователей: Москва, 2001 г.; Москва, 2004 г.
2) Международные, межведомственные и зональные конференции: Астрахань, 1987 г.; Харьков, 1991 г.; Самара, 2002 г.; Самара, 2003 г.; Москва, 2007 г.; Краснодар, 2007 г.
3) Ежегодные конференции преподавателей Самарского госуниверситета: в период с 1986 по 2008 год прочитано более 10 докладов.
Диссертация обсуждена на кафедре русского языка Самарского госуниверситета в 2008 году.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии (около 250 трудов, а также список источников фактического материала) и двух приложений, формализованно представляющих фактический материал.
Основное содержание работы
Во введении называется объект и предмет исследования; раскрывается суть проблемы; ставится цель, определяются задачи диссертации; обосновывается их актуальность; формулируются положения, выносимые на защиту; характеризуется анализируемый материал и теоретическая основа исследования, устанавливаются базовые постулаты; сообщается о фактическом использовании результатов исследования; намечаются перспективные направления их применения в теории и практике (в преподавании языка, в пропаганде лингвистических знаний и в других областях); приводятся сведения об апробации положений диссертации на различных научных конференциях.
В первой главе («Поиски семантического инварианта в русской аспектологии») выявляются основные направления поиска семантического инварианта русского глагольного вида на протяжении XIX-XX столетий.
В разделе 2.2 («Двухкомпонентная модель видового инварианта») излагается авторская концепция сущности видового противопоставления в русском языке. Диссертант рассматривает свою концепцию как результат не только собственного исследования, но и критического осмысления, обобщения и развития идей предшественников и современников – отечественных и зарубежных, – особенно сторонников двухкомпонентного подхода. Поэтому, как представляется автору, предлагаемая концепция отличается логической цельностью и завершенностью, масштабностью – она объясняет с точки зрения видовой семантики всю глагольную лексику и ее употребление без изъятия.
Суть концепции заключается в различном отношении видов к объективному времени и ситуации, заполняющей его. Глаголы СВ называют действие, фиксируемое на векторе объективного времени для его сопряженности с ситуативным фоном. Глаголы НВ обозначают действие нефиксированное – отвлеченно от объективного времени и ситуации для его собственной квалификации или характеристики какого-либо явления.
Это понимание представляется плодотворным и перспективным и для интерпретации русского вида. Оно стимулировало, в частности, более основательную разработку идеи о фиксированности/нефиксированности действия. Длительные размышления и наблюдения над материалом привели автора к утверждению двух принципиальных тезисов:
1. Самый общий и самый глубокий смысл видового противопоставления в русском языке, т. е., с одной стороны, обозначения действия, сопряженного с ситуативным фоном, с другой стороны – отвлеченно от него, – заключается соответственно в представлении и изображении действительности в динамике, в развитии или, напротив, в статике, покое. СВ обязательно обозначает переход, движение от одного компонента к другому – от ситуации к действию и/или наоборот: загудел – отсутствие действия → действие, прилетел – действие → конечное местоположение, посмотрел – отсутствие действия → действие → отсутствие действия. НВ, отвлекая действие от ситуации, фокусирует внимание на нем самом, на его собственном существовании – для его квалификации (И свадьба эта пела и плясала – что свадьба делала? как себя проявляла?) или для характеристики какого-либо другого явления (Прозрачный лес вдали чернеет – как лес выглядит? но не: что делает?). Статично-динамичное представление видами действия отражает также другую, «родственную», антиномию сознания – восприятие бытия в его непрерывности (континуальности) и членимости (дискретности). Фиксация действия означает, по большому счету, членимость изображаемого на последовательно чередующиеся сегменты – это динамика. При отсутствии связи действия с объективным временем и ситуацией (по существу – при отсутствии членимости во времени изображаемого) действие воспринимается вне движения, в статике.
2. Сущность видового противопоставления в современном русском языке базируется не на природном (онтологическом) делении действий на предельные и непредельные, а на двояком восприятии человеком объективного времени. Иначе говоря, видовое противопоставление имеет не отражательный, а интерпретационный характер. Данный тезис находит подтверждение в следующих явлениях:
1) Регулярная и продуктивная коррелятивность видов, в том числе так называемая видовая парность (ср. разговорные окказионализмы: мероприятия не состаиваются; поприсутствовали на конференции; Ну как, накушиваешься?). Этот факт можно объяснить только потребностью изобразить ситуацию в том или ином аспекте, а не наличием в природе систематического бинарного противопоставления действий (которое, к тому же, одни языки «заметили», а другие – нет).
2) Разрушение видовой корреляции вследствие утраты (архаизации) одного из ее членов. Так, в XIX веке употребительными были глаголы вопросить, прислужиться, надобиться, наблюсти, заключиться и под., представляемые в современных толковых словарях с пометой «устар.». Это потери, естественно, чисто языковые, не вытекающие из объективной действительности.
3) Возможность «растягивать» с помощью НВ действия краткие и даже мгновенные (В этот момент он стреляет) и наоборот – совершенным видом представлять действия длительные как краткие, а отношения вневременные как фиксированные во времени (Эти горы образовались в ледниковый период; Два плюс пять получится семь).
4) Возможность изображения одной и той же реальной ситуации глаголами противоположных видов, причем совсем не обязательно парными и вообще однокоренными, но и не родственными. См. примеры в рубрике «Положения, выносимые на защиту».
(См. также обоснование интерпретационного характера глагольного вида в статье: Кошелев, А. Д. К описанию главного видового значения русского глагола / // Типология вида: проблемы, поиски, решения. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. – С. 219-231).
Теоретические перспективы изложенного понимания семантического инварианта вида показываются на примере некоторых особенностей в системной организации видов, которые на основе двухкомпонентной модели видового инварианта получают более адекватное, по мнению автора, объяснение по сравнению с существующими интерпретациями или, по меньшей мере, дополняют последние. Это: 1) видовое ограничение в императиве с отрицанием (Не открывай окно – СВ невозможен); 2) видовая асимметрия при выражении страдательного значения: у глаголов НВ страдательность выражается обычно возвратными формами (Сосны ломаются ураганом; Текст читается компьютером); у глаголов СВ типичный способ – краткие страдательные причастия (Сосны сломаны ураганом; Текст прочитан компьютером); 3) Различия видов в управлении существительными со значением прямого объекта (Заслуживал награду/награды, но: Заслужил награду). Анализируя точки зрения по этим вопросам других исследователей (, М. Ядров), автор предлагает свои решения.
Теория видовой парности, активно разрабатываемая в отечественной аспектологии приблизительно на протяжении последнего полувека, сегодня пользуется широким признанием. Она не только продолжает обсуждаться и развиваться в аналитических трудах, но и излагается в общих грамматиках и учебной вузовской литературе по русскому языку. Сомнения по поводу данной теории высказываются в отечественной науке редко. (См., напр.: Милославский, И. Г. К определению основных понятий аспектологии / // Изв. АН СССР, сер. лит. и яз. – 1987. – Т. 46, № 4). Чаще, что характерно, скепсис раздается «со стороны» – от зарубежных аспектологов: Х. Томмола (Финляндия), Ф. Фичи Джусти (Италия), С. Кароляк (Польша). Ср. высказывание польского исследователя: «…нет никаких семантических оснований для того, чтобы придерживаться в аспектологии принципа парности» (Кароляк, С. К вопросу о типологии вида в славянских и романских языках / С. Кароляк // Типология вида: проблемы, поиски, решения. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.– С.177).
При отсутствии надежного семантического критерия, пары практически устанавливаются интуитивно – путем субъективного отождествления лексического значения глагольных основ. Показательные результаты дали ответы на вопрос вышеупомянутой анкеты Аспектологического семинара о принадлежности к видовым парам следующих корреляций: видеть – увидеть, гулять – погулять, есть – поесть, идти – пойти, кричать – закричать, петь – пропеть, прыгать – прыгнуть (с. 140). В числе более 20-ти ответов, поступивших от отечественных и зрубежных исследователей, ни одна из этих корреляций не получила уверенной поддержки в признании ее парности. Разброс мнений – от признания парными всех приведенных корреляций () до исключения всех из состава видовых пар ().
Общий вывод, к которому приходит диссертант: регулярные видовые корреляции лексически тождественных глаголов в современном русском языке – явление очевидное, однако его осмысление должно быть иным, по сравнению с ныне широко распространенным представлением. Во-первых, это явление демонстрирует не отражательный характер вида (т. е. не выражение парными глаголами предельных по своей природе действий), а интерпретационный, т. е. выражение одних и тех же действий в разных аспектах восприятия действительности. Во-вторых, роль видовой парности в теории вида и особенно в практике преподавания языка (см. об этом ниже) не оправдывает того огромного внимания, которое уделяется этому явлению в современной аспектологии.
Раздел 2.5 посвящен преподаванию вида. Состояние современной русской аспектологической науки прямо отражается на обучении как практическому употреблению видовых форм, так и теории категории вида (на филологических факультетах). С другой стороны, практика (в данном случае педагогическая) проверяет если не истинность, то познавательную ценность теоретических знаний и установок.
Для улучшения ситуации с преподаванием категории вида в диссертации предлагается, во-первых, отказаться от опоры на понятие видовой парности – по меньшей мере, в качестве организующего видовую категорию центра (кстати, насколько известно автору, указанное понятие резонно не акцентируется и часто вообще не упоминается в средней общей школе, а также в некоторых вузовских пособиях); во-вторых, обновить в методике семантическую базу категории вида, например на основе разработанной в реферируемом сочинении концепции. Последнее предложение обосновывается результатами лингвистического эксперимента, описанного в диссертации.
Суть эксперимента заключалась в анкетном опросе по выбору для глаголов в целостном тексте семантических дефиниций вида из ряда заданных – с целью выявить наиболее «работоспособную» дефиницию в восприятии среднеобразованного носителя русского языка. В роли информантов выступили первокурсники романо-германского отделения университета; текстом для анализа послужил фрагмент из «Евгения Онегина». В ряд предложенных дефиниций вошли наиболее распространенные сегодня определения общего значения видов, из них однородные и близкие по смыслу – в обобщенных формулировках; две дефиниции – также в сжатых формулах – отражают понимание семантического инварианта каждого вида диссертантом. Именно их приоритет (для НВ и СВ) был уверенно показан итоговым результатом. В группе признаков по НВ: а) неограничнность действия временными пределами, б) многократность действия, в) действие, представляемое безотносительно к времени и ситуации – из общей суммы ответов 79 % приходится на последний признак. По трем признакам СВ: а) ограниченность действия начальным и/или конечным пределом, б) однократность действия, в) изменение действием ситуации до и/или после него – соответствующий показатель для последнего признака – 76 %.
Анализ результатов эксперимента попутно подтвердил и наглядно продемонстрировал глубокую структурно-уровневую диффузность различных семантических определений вида, ставших уже традиционными. Так, ряд респондентов (на предварительном этапе эксперимента) приписали признак «начало действия» глаголу приготовляться – очевидно, под влиянием лексического значения (приготовляться к чему?). Напротив, во многих ответах значение глагола поскакать (в конном экипаже) было определено как многократное – т. е. данный признак был, по-видимому, приписан глаголу в результате непроизвольного отвлечения от контекстного переноса: скакать (о лошади, ср. скакнуть) → «быстро ехать с помощью лошади».
Еще один вывод из эксперимента – уже собственно дидактический: уровень сложности семантических дефиниций вида важно устанавливать для определенной категории обучаемых.
Далее описывается авторская классификация как реализация изложенной в первой главе концепции семантического инварианта, но уже под другим, более точным, по мнению диссертанта, названием – «семантические варианты вида».
У СВ это общее для обоих видов название трансформируется в соответствии с его спецификой – способы фиксации действия. Выделено 5 возможных способов: 1) фиксация начальной точкой – побежать, заговорить; 2) фиксация конечной точкой – придти, отвоеваться; 3) рамочная фиксация поговорить, пробежать (дистанцию); 4) фиксация условно-ориентированной точкой – разговориться, обогнать; 5) фиксация нечленимого действия – дать, случиться. Отмечается доминирование последнего способа из перечисленных по удельному весу в глагольном словаре и по активности в речи. Показываются особенности реализации инварианта СВ разными способами; их связи с лексическим, словообразовательным и контекстным значением; конверсия (Выехали рано – начало действия, Выехали на лето в деревню – нечленимое действие).
У НВ на первом уровне выделяются два функциональных варианта: 1) выражение сосуществующего действия, 2) выражение отвлеченно существующего действия. В первом варианте действие изображается как наблюдаемое, протекаемое, существующее в конкретном времени. Смысл такого представления действия – его собственная квалификация. Во втором варианте действие представляется отвлеченно от конкретного времени – для характеристики какого-либо другого явления. Ср.: Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега (А. Блок) – Эта река уже сто лет течет по новому руслу. В первом случае – акцент на качестве самого действия: река не несется, не бурлит, не стоит, а – течет. Во втором случае выделенный глагол характеризует реку с точки зрения ее географии. Выявлены системные различия между указанными вариантами с точки зрения: а) соотносительности глагола с противоположным – совершенным – видом; б) их связей с категорией времени и др.
У каждого варианта описано по четыре разновидности. Констатируется их неравноценность по активности в речевой практике; например, «настоящее репортажное» употребление НВ, ограниченное лишь одним жанром, несопоставимо с обычным изображением действий – как гомогенных, так и гетерогенных – в их линейном существовании (Ярко светило солнце; Глухо гремел гром). Описанными разновидностями функции НВ не исчерпываются: в силу своей специфики – называние действий, не зависимых от ситуации, не сопряженных с ней, – НВ располагает большими возможностями для мыслительных манипуляций. По этой же причине он теснее, чем СВ, связан с контекстом.
Четвертую главу – «Глагольный вид в русскоязычном сознании», – хотя и объединенную общей идеей, выраженной в заголовке, но достаточно разнородную по ее раскрытию, в частности по фактическому материалу, – изложим в виде следующих тезисов.
1. Роль сознания в употреблении вида сегодня в русской грамматике недооценивается. Аспектологи говорят о пониженной интенциональности вида, отводя ей третье место после двух факторов: 1) отражение видами различных реальных ситуаций (Я несу/принес елку домой) и 2) обусловленность видов структурой высказывания (Сидел и читал; Сел и прочитал).
2. Соотношение указанных факторов диссертанту представляется принципиально иным, в подтверждение чего рассматривается следующий неопровержимый факт. Русскоговорящие без малейших колебаний используют в своей речи виды, не путая их даже тогда, когда виды безразличны к изображаемой ситуации и не связаны конструкцией. Такие случаи, по нашей оценке, составляют основную массу употребления видов. Возьмем рядовую газетную фразу: Сегодня наука стала движущей силой прогресса. Почему стала, а не становится и не есть: ведь в принципе наука всегда двигала прогресс? Очевидно, перед журналистом стояла задача показать изменения в сегодняшней общественной жизни, а не ее состояние и не протекающие в ней процессы. А соответствие этой задаче совершенного вида – это идет уже от языкового опыта, заложенного в подсознании носителя русского языка. Подсознательную мотивацию выбора вида можно назвать скрытой, имплицитной интенциональностью; она имеет приоритет перед денотатным и структурным факторами, так как в первую очередь и чаще всего определяет употребление видов.
4. Интенциональность употребления видов проявляется не только скрытым способом. Виды русского глагола – чрезвычайно выразительное речевое средство. В этом качестве они показаны в диссертации на материале самых разных форм, стилей и жанров современного русского языка. Описаны, в частности, различные приемы обыгрывания и манипуляции с видами в художественных и публицистических текстах; в устной импровизированной речи – литературной кодифицированной, разговорной и просторечной; в маргинальных жанрах, вроде рекламных текстов, анекдотов и т. п. Например: А вот в Астрахани и Липецке выборы уже не состоялись (из газеты); Лечит больного врач, Но излечивает природа (рекламный девиз курорта); Маше задают на неделю по 150 задач по физике и алгебре, я ей подрёшиваю понемногу (из разговора в автобусе) и т. д. В орбиту интенциональности включаются переводы на русский язык зарубежной художественной литературы, в которых виды переводчик употребляет в принципе так же, как и в оригинальной русской речи. Например: Знаменитая глава была уже почти начата и была бы совсем начата, если бы не ветер (Ч. Диккенс, ироническое изображение творческого процесса).
5. Вид, будучи категорией интерпретационной, отражает диалектическую особенность русского менталитета: стремление к движению и переменам, с одной стороны, и склонность к покою и созерцательности – с другой. Обе ипостаси укоренились в русскоязычном сознании как взаимно обусловленные и вместе с тем самоценные стороны мироощущения. Это показывается на примерах эстетически значимого употребления видов в произведениях русской классической литературы (А. Пушкин, П. Ершов и др.). В диссертации не утверждается, что указанная особенность мироощущения – исключительное свойство русского характера; в то же время для сравнения привлекается и другая оценка двоякого ощущения времени, исторически сложившаяся у американского народа как национальная черта. В диссертации это раскрывается на анализе знакового американского художественного фильма «День сурка», ярко демонстрирующего отношение американца к времени, – отношение, которое задолго до этого фильма выразил американский классик У. Фолкнер в предисловии к роману «Особняк»: «…жизнь есть движение, а движение – это изменения и перемены, а единственная антитеза движению есть неподвижность, застой, смерть…». Аналогичную оценку зарубежные лингвисты нередко соотносят и с русским глагольным видом, утверждая, например, что СВ отражает восприятие нормального, естественного течения времени, а НВ – фиктивную остановку, искусственную задержку времени (Galton, H. Aorist und Aspekt im Slavischen. Eine Studie zur funktionellen und historischen Syntax / H. Galton. – Wiesbaden, 1962. – P. 118). Точка зрения диссертанта, вытекающая из всего вышеизложенного, – вид в русском языке отражает взаимообусловленную антиномию русского менталитета: членимая сознанием непрерывность воспринимается как изменение, нивелируемое сознанием изменение – как покой. Ни одна из этих ипостасей не доминирует в русскоязычном сознании, так как воспринимается только через свой антипод, только в контрасте с ним.
В заключении излагаются результаты исследования, из которых здесь считаем необходимым указать важнейшие:
1. Семантический инвариант русского глагольного вида обнару-живается не в плоскости изолированной характеристики действия, выраженного глагольной основой, а в его (действия) отношении к объективному времени и к изображаемой ситуации, заполняющей время.
2. Глаголы СВ обозначают действие, фиксируемое на векторе объективного времени для его сопряженности с ситуативным фоном; глаголы НВ называют действие, отвлеченное от объективного времени и тем самым не сопряженное с ситуацией.
3. Конечный смысл двоякого отношения русского глагола к объективному времени и к ситуации – изображение действительности в динамике (СВ) или в статике (НВ). Совершенный вид придает динамичность высказыванию через свой конституирующий признак – переход, движение от ситуации к действию и/или наоборот. Отстраненность от этого признака глаголов несовершенного вида служит средством представления действия в статике, в его собственном качестве. Следует подчеркнуть: динамично-статичное изображение фрагмента действительности, высказываемой мысли – главное свойство категории вида, т. е. это значение грамматическое, объединяющее все глагольные лексемы. Это значение нельзя смешивать с лексическим значением глаголов, называющих активные действия, видимое изменение ситуации и т. п., типа: рисовать, ехать, подшивать, драться и т. д. В литературе у таких глаголов развитие, значит – динамичность, нередко усматривается именно в несовершенном виде; тогда как к виду это не имеет никакого отношения. Ср. глаголы отвлеченной семантики, представляющие ряд лексико-семантических групп, никак не связанные с изменением материального мира: лежать, находиться, принадлежать, виднеться, зависеть, относиться, быть, мочь, соответствовать, преобладать и т. д. Как известно, частичное расхождение между грамматическим и лексическим значениями – явление нормальное не только для русского, но и для любого естественного языка; например русское: Съел жареного цыпленка; На стройку привезли кирпич, где выделенные слова демонстрируют несоответствие грамматических форм одушевленности и единичности их денотатному смыслу. Другое дело – наблюдаемая в определенных случаях редукция категориального значения вида, свойственная, например, кратким страдательным причастиям прошедшего времени, которые обычно фокусируют внимание на состоянии, отделенном во времени от действия, типа Магазин закрыт. Однако, в принципе, такое состояние тоже подразумевает смену другого состояния, предшествующего действию, – Магазин открыт, т. е. оттенок динамичности сохраняется и здесь.
4. Инвариант каждого вида, в соответствии со своей спецификой, по-разному реализуется в речи. СВ представлен в речи пятью способами фиксации действия на векторе объективного времени, каждый из которых обозначает определенную комбинацию сопряженности действия с ситуативным фоном – с соответствующим оттенком (степенью) динамичности изображаемого. Инвариант НВ реализуется в речи более разнообразно, и его семантические варианты не составляют однородного ряда. На первом уровне различаются два общих варианта, объединяющих каждый разновидности, количество которых не является строго ограниченным. Это объясняется тем, что глаголы НВ, называя действия, не сопряженные во времени с ситуативным фоном, обеспечивают сознанию больше возможностей для мыслительных манипуляций с ними, по сравнению с СВ. Общие варианты и их разновидности по-разному представляют статичное в принципе изображение предмета мысли. Отсутствие привязки действия к объективному времени в определенной точке отнюдь не означает абсолютную отстраненность от него – это не ахрония и не панхрония. Так, два общих варианта – сосуществующее и отвлеченно существующее действия – означают соответственно: а) действие наблюдаемое, протекающее в конкретном времени, б) действие потенциальное, происходящее в разное время, существующее вообще, постоянное свойство или признак предмета и т. п. В свою очередь разновидности общих вариантов детализируют и эту двоякую соотнесенность действия с реальным временем.
5. На основе проведенного исследования диссертант приходит к выводу, что интенциональность вида проявляется в более широких границах, чем принято в настоящее время считать. Она не ограничивается возможностью сознательного выбора вида субъектом речи в пределах конкретного высказывания. Более значимыми и более масштабными в совокупности проявлениями интенциональности выступают:
а) Автоматизм выбора говорящим вида в высказываниях, составляющих по меньшей мере существенный массив речевой практики, в которых вид не обусловлен конструкцией и безразличен к изображаемой ситуации (Я читал/прочитал об этом в газете). Этот автоматизм основан на языковом опыте, который подсознательно задает статичный или динамичный аспект изображения. Такую интенциональность можно назвать скрытой, или имманентной.
б) Возможность изображения одной и той же реальной ситуации высказываниями с разным лексическим наполнением и с противоположными видами (Зима тянулась долго – Весна наступила поздно), что свидетельствует не о выборе вида для определенной конструкции, а, наоборот – о выборе говорящим конструкции с определенным видом.
в) Выразительность видов в художественной, публицистической, разговорно-бытовой речи, в маргинальных жанрах (рекламные тексты и др.), часто обогащенная коннотативным компонентом.
г) Эстетически значимое варьирование видов писателями, издатель-скими работниками при издании и переиздании художественных произведений. Творческий механизм выбора вида или соответствующей конструкции включается также в работу переводчика на русский язык зарубежных произведений.
д) Непроизвольное восприятие аномального употребления видов – намеренного или ненамеренного – адресатом речи и его оценка услышанного с точки зрения правильности, допустимости, явных или скрытых целей.
6. Вид в русском языке отражает диалектическую черту русского национального характера: стремление, с одной стороны, к движению и переменам, с другой – склонность к покою и созерцательности.
Публикации автора по теме диссертации
Работы, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК
2. Карпухин, С. А. К вопросу о видовых парах глаголов в русском языке / // Вестник Самарского государственного университета. – Самара, 1999. – № 3. – С. 108-114.
3. Карпухин, С. А. К проблеме семантического инварианта глагольного вида в русском языке / // Русский язык в школе. – 2002. – № 1. – С.65-69.
4. Карпухин, С. А. Русский глагольный вид в языковом сознании / // Русский язык в школе. – 2004. – № 3. – С. 101-108.
5. Карпухин, С. А. Семантика совершенного вида / // Русский язык в школе. – 2005. – № 3. – С. 81-86.
6. Карпухин, С. А. Семантика несовершенного вида / // Русский язык в школе. – 2006. – № 2. – С. 63-69.
7. Карпухин, С. А. Об одной «неправильной» глагольной форме / // Русский язык в школе. – 2007. – № 1. – С. 78-80.
8. Карпухин, С. А. Глагольный вид как отражение противоположных свойств бытия / // Русский язык в школе. – 2008. – № 4. – С. 72-76.
Работы, опубликованные в других изданиях
9. Карпухин, С. А. Выражение членимости действия в простом глагольном предложении / // Семантическая системность языковых единиц: сб. статей. – Самара: Изд-во «Самарский университет», 1996. – С. 51-55.
10. Карпухин, С. А. О сочетаемости глаголов разных видов с наречием никогда / // Семантическая системность языковых единиц: сб. статей. – Самара: Изд-во «Самарский университет», 1997. – С. 83-88.
13. Карпухин, С. А. К проблеме общего значения глагольного вида / // Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм: материалы конференции. – Харьков: Харьковский ин-т механизации и электрификации сельского хоз-ва, 1991. – Вып. 1, ч. 1. – С. 175-177.
15. Карпухин, С. А. К проблеме семантического инварианта глагольного вида в русском языке / // Языковые средства в системе, тексте и дискурсе: материалы международной конференции: в 2 ч. Ч. 1. – Самара: Изд-во СамГПУ: Изд-во «Самарский университет», 2002. – С. 228-238.
16. Карпухин, С. А. Русский глагольный вид в языковом сознании / // Языковая система – текст – дискурс: категории и аспекты исследования: материалы Всероссийской научной конференции. – Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003. – С. 27-39.
17. Карпухин, С. А. Глагольный вид в системе, тексте и дискурсе / // Русский язык: исторические судьбы и современность:
19. Карпухин, С. А. Русский глагольный вид как отражение в языковом сознании непрерывности и членимости бытия / // Континуальность и дискретность в языке и речи: материалы Международной научной конференции. – Краснодар: Просвещение-Юг, 2007. – С. 100-102.